Моя королева идет напролом.
"Где, наконец, я, я сам, прежний я, стальной по силе и непоколебимый, как утес?"
Непереносимость моя. Всего-то стоило немного потерпеть, внимательней слушать, не занимать себя мыслями, подобными ветру. То ли влияние северных ветров, то ли одна лишь видимость "смены обстановки": чужая кровать, чужие вещи на столе - сделали свое дело. Я видела другое, совершенно не мое, не по душе, но не могла найти повод отказаться от предложенного. Я не смогла осилить, не смогла стерпеть. Я оказалась где-то в промежутке, от которого всегда принято чего-то ожидать. От которого всегда тошнит, хочется бежать, отказаться от себя, но в действительности идти до конца, смотреть на тонущее "волшебство" и всплывшее, старательно забытое, изъятое из обихода, никогда не оговариваемое вслух.
В конце-концов бороться с собой очень тяжело, не искать это лицо, чтобы исказив свое, принести молчаливое извинение.
И выйти.
Непереносимость моя. Всего-то стоило немного потерпеть, внимательней слушать, не занимать себя мыслями, подобными ветру. То ли влияние северных ветров, то ли одна лишь видимость "смены обстановки": чужая кровать, чужие вещи на столе - сделали свое дело. Я видела другое, совершенно не мое, не по душе, но не могла найти повод отказаться от предложенного. Я не смогла осилить, не смогла стерпеть. Я оказалась где-то в промежутке, от которого всегда принято чего-то ожидать. От которого всегда тошнит, хочется бежать, отказаться от себя, но в действительности идти до конца, смотреть на тонущее "волшебство" и всплывшее, старательно забытое, изъятое из обихода, никогда не оговариваемое вслух.
В конце-концов бороться с собой очень тяжело, не искать это лицо, чтобы исказив свое, принести молчаливое извинение.
И выйти.