Моя королева идет напролом.
Спасибо за Бродского и чай. Ты отлично читаешь стихи. За холодную станцию и шум поездов, тоже спасибо. Будь я хоть немного поумнее, давно бы влюбилась в тебя. Хотя бы за такие вечера.
Знаешь, ты дружишь с самой печальной девушкой этого города. Но я тебе обещаю, что эта неделя, вся целиком, будет твоя, если ты сумеешь избавить меня от меня. Окажешься целительным свойством именно в этой квартире и в этих одеждах. Если сумеешь мраморность этих дней превратить в архитектуру. О, я бы все отдала, чтобы ты своим молчанием смог пробудить во мне забытие. Если бы смог родить во мне искусство неосознанности. Обучил меня искусству прохождения мимо мыслей. Если бы ты смог стать тем, кто рождает ощущение радости, пышности, изящества из ничего. Если бы ты снова открыл во мне тонкость осязательности, безупречной чувственности. Я знаю, ты можешь говорить об этих снах, как о подлинности. Потому я и прошу тебя, лиши меня этого лица, кожи. Дай мне возможности по-новому взглянуть на это отражение, как на чистый лист бумаги, где "я" потеряет свою актуальность. Заставь меня видеть и говорить о действительности. Заставь меня, словно от боли, хрипом выдавливать свое настоящее имя. Может быть, после, я смогу вспомнить, что представляет из себя моя истинность. И среди всех многочисленных голосов, когда-либо произносивших "меня", найти тот самый, что откроет мне тайну звучания. Что сумеет очистить, обнажить имя и придать ему ту самую форму и цвет, которая дана была мне при рождении. Имя, что впустит меня в вечность. Звук, что даст мне жизнь. Рука, что позволит мне вздрагивать. Объятие, что родит во мне редкую форму счастья. Понимание, что даст мне гармонию с собой. И тогда, я вспомню о тебе, как о начальной точке. О тебе, как о человеке совсем не считавшим меня самой печальной девушкой ни одного из городов.
Знаешь, ты дружишь с самой печальной девушкой этого города. Но я тебе обещаю, что эта неделя, вся целиком, будет твоя, если ты сумеешь избавить меня от меня. Окажешься целительным свойством именно в этой квартире и в этих одеждах. Если сумеешь мраморность этих дней превратить в архитектуру. О, я бы все отдала, чтобы ты своим молчанием смог пробудить во мне забытие. Если бы смог родить во мне искусство неосознанности. Обучил меня искусству прохождения мимо мыслей. Если бы ты смог стать тем, кто рождает ощущение радости, пышности, изящества из ничего. Если бы ты снова открыл во мне тонкость осязательности, безупречной чувственности. Я знаю, ты можешь говорить об этих снах, как о подлинности. Потому я и прошу тебя, лиши меня этого лица, кожи. Дай мне возможности по-новому взглянуть на это отражение, как на чистый лист бумаги, где "я" потеряет свою актуальность. Заставь меня видеть и говорить о действительности. Заставь меня, словно от боли, хрипом выдавливать свое настоящее имя. Может быть, после, я смогу вспомнить, что представляет из себя моя истинность. И среди всех многочисленных голосов, когда-либо произносивших "меня", найти тот самый, что откроет мне тайну звучания. Что сумеет очистить, обнажить имя и придать ему ту самую форму и цвет, которая дана была мне при рождении. Имя, что впустит меня в вечность. Звук, что даст мне жизнь. Рука, что позволит мне вздрагивать. Объятие, что родит во мне редкую форму счастья. Понимание, что даст мне гармонию с собой. И тогда, я вспомню о тебе, как о начальной точке. О тебе, как о человеке совсем не считавшим меня самой печальной девушкой ни одного из городов.