Мыcлить точно — этого мало,
когда логически выводишь верный ход, верный выход, прокладываешь пути в человеческое нутро.
В системе координат не хватает чувств, чтобы посчитать периметр.
Чтобы не жалеть о сделанном потом.

---

Склочны, словно сороки, словно не о тебе и не обо мне говорят.
Мне было смешно, когда он признался что помнит. Это то, что было вне сомнений.
Но мне странно, что ты до сих пор перебираешь эти листы, словно бы «да» и словно бы «нет». Словно бы ничего не было.
Но было. Снова наизусть читаем катехизис.

---

Кто научил Вас пасовать, миледи? Кто научил Вас закрывать глаза на отсутствие красоты?

---

Хотелось позитивно написать, но не получается позитивно. Опускаются руки вдоль или поперек.
Гладишь свои родинки и успокаиваешь: «Еще день, еще ночь и еще день. Стоит подумать, произвести вычисления». Или смириться с тем, что правильный ответ это «я». И вместо попытки оспорить я сразу после ставлю точку. Никакого «или».
Очередной не тот мужчина?
И может быть не его слишком много, а меня высказанной вслух?

---

«Мужчина должен не плакать и брать всё силой,
Это, конечно, мило, но перекосило».

---

Это нормально, что от человека, с которым находишься рядом, слегка тошнит? А если не слегка?

---

«Не в силах жить я коллективно:
по воле тягостного рока
мне с идиотами — противно,
а среди умных — одиноко».

---

«Заговори, чтобы я тебя увидел».

---

---

Я в лодке и я меняю направление.
Так утомительно видеть вас, слышать вас.
Но так хорошо с собой. Спать с собой, жить с собой, быть знакомой с собой.
Это не эгоцентризм, это честность.

---

ничего ничего ничего ничего ничего ничего ничего ничего ничего мой милый друг

---

Что не так с моим гребанным «всё», которое деликатно превращается в гребанное «ничто»?!
С какого раза всё перестанет обнуляться? Или мне уже покупать белые тапочки?

---

Т.к. я в этом году не загадала желание, я хочу, чтобы этот год некоторым субъектам дал чувство такта и немного проницательности.
Или хотя бы пусть этот год оградит меня от подобных людей.
Ибо устала я.
Аминь.

---

Постоянная усталость.
Я не могу, не могу, не могу справиться с этим.

---

Я могла сейчас поведать о том, что я отпустила того, с кем чувствовала себя счастливой. Или о том, с кем мне было легко. И сделать в конце одно самое верное заключение: понимание — худший советчик в любовных делах.
Я могла бы рассказать о том, что люди ежедневно совершают аборты, кромсая свое чувственное эмоциональное нутро. Взял и распрощался со встречным, это же так просто. Мне не нужно много сил, чтобы исторгать из себя подобные мысли.
Я могла бы рассказать о бесконечном одиночестве заключенном в себе. Это как ты в квадрате, только от этого лишь холодней. Живое погребение, омертвление. Или, быть может, это просто летаргический сон?
Но вместо этого я прикрываю окна плотными шторами и включаю ее. И в моей голове мозаика складывается в одно целое сама собой.

---

— Я буду счастлив?
— Ты будешь доволен. Иногда.
-/-/

— Не ври, делай что хочешь. Это просто: не ври, делай что хочешь. Это же просто: не ври, делай что хочешь.
— А хватит сил?
— Когда тебе нужно соврать, ты чувствуешь?
— Да.
— Когда ты пишешь и не, не идет рука, ты чувствуешь?
— Да.
— Когда ты внезапно кладешь слово, которого не знаешь, ты чувствуешь?
— Да.
— И этот ритм?
— Да.
— И эту точку, которую кто-то ставит?
— Да.
— Это мы.
— Да.. да.

---

Во сне я жил, проснувшись — умер.

---

«(Был бы я как ты. Был бы ты как я.
Разве не стояли мы под одним ветром?
Мы – чужие.)
Каменные плиты, и на них
друг к другу близко эти оба
смешка, сереющее сердце,
два выема –
рта полных молчанья».
П.Ц.

---

Скучать по человеку — это чувствовать как он в тебе умирает.

---

Ощущение притяжения и отвращения. Я всегда не могла справиться с этим.
Допустить к себе кого-то ближе вытянутой руки, ох, труд, временами, непосильный и неоправданный.
И стоя в транспорте, слегка соприкоснувшись плечом, начать задыхаться. Кому ты сейчас это объяснишь?
А то, что я однажды с кем-то была близка, в виду исключения, в виду исключения, после чувствовала себя покалеченной. До сих пор чувствую себя покалеченной, раненою в область грудной клетки.
А он ничего не почувствовал. Он не знал, что взяв меня за руку, я каждый раз вынужденна преодолевать тысячи расстояний, тысячи лет, чтобы подняв глаза, оставить руку в его руках.
Это больно, мой друг, это очень больно. Но не потому что я была вслух высказана, кем-то осознана, кем-то прожевана и принята. Была. Нет, вовсе не поэтому. А потому что каждое прикосновение, словно острие, словно игла, было загнанно подкожно, было выпито вместе с воздухом. Осталось умирать во мне.