Отсутствие мужчины делает ее немой. Ее рука всегда горяча, но дрожит. Она способна петь и играть, но стол ее пуст, рот полон отчаяния, вся вода выпита. Она берет конверт и ручку, прячет себя в «листы несвязной речи», чтобы похоронить строки под узорчатой салфеткой. И морщит лоб, когда выдыхает «окислившийся» кислород.