Говорить бесполезно, как и думать. Десять раз провернула, аж разболелась голова. Ощущение подобно тому, как натираешь ноги при долгой ходьбе, только это происходит в голове: будто стенки черепа трутся о мозги (или что-то там). Так фигурально и так похоже на правду.
Не знаю даже, но когда случился ты, все было как-то иначе, не так как раньше. Эксперимент удался. Или просто требовался факт самого эксперимента (я пока не разобралась). Глупость моего поведения имеет оправдание, о котором я, разумеется, не сказала вслух. Представьте себе человека в пустой комнате. В пустой комнате, за закрытой дверью, с закрытым внутренним пространством. Странный немыслимый комфорт и уют охвативший все сознание и тело. И тут, разом, кто-то, кого ждут, но не очень скоро, врывается без стука. И ты, весь в своем неглиже, до тех пор, пока не понял, что рад этой неожиданной встрече, чувствуешь себя застигнутым врасплох. Примерно так настигал меня каждый его выброшенный в ухо вопрос. И, как правило, человек растерянный, застигнутый врасплох, я от неожиданности выплевывала, «ляпала» (да-да, именно так) первое, что подворачивалось. Не первое пришедшее в голову, не ложь, не правду. А глупость несусветную. И после, считая тебя гением или богом (тьфу), не надеялась, что ты осознаешь нелепость ситуации. Была права во всем, кроме того, что ты гений. Нет, я не принизила его интеллектуальные способности, просто гениальность исчезла или в нем не оказалось чего-то существенно важного, мне необходимого. А может, просто во мне чего-то не достает, как в постном блюде, вкуса что ли. Никаких бурей, лишь глади морские.
Я просто, пожалуй, ошиблась, мой северный друг. Ошиблась в себе: не думаю, что смогу. Не смогу. Но я до сих пор силюсь понять: откуда взялось это притяжение. Немыслимое, несусветное, необъяснимое «притяжение» к абсолютно чужому человеку, без свойственного мне отвращения?
Ладно, что уж там. Так ли важно это знать?! В конце концов я не найду ответа и вернусь к тому, что это просто плод подкормленной фантазии в период истощения ума. Безделье. Нужно снова заполнить себя до краев, чтобы стало подташнивать, снова.