Бессонница - страшное дело, если она приходит не летом и длится более двух дней.
Моя - снежная. Бродит со мной по задворкам улиц. И по-прежнему верит, что я справлюсь. С непроходимыми сугробами и с собой. Что книги и время исцелят меня. Кружка горячего молока успокоит. И, лежа на полу, нашептывает мне о том, что Вы не такой уж и далекий, и, несомненно, мой, душевный человек. А я, дура, слушаю и молчу. Верю.
Погрызи губы, наглотайся таблеток и просто ложись спать. Не нужно этих душных мыслей, выхода из которых нет и не будет. Если хочешь, то можешь притвориться, что все хорошо, как никогда. Только тогда, твоя улыбка будет походить на еле заметный оскал.
Эти танцы на талом снегу, похожи на приступы эпилепсии. Страшно. Нужно осесть. Осесть. Осесть. И пообещать себе более никогда не вспоминать. Более не думать о точках возврата.
Спалось плохо. Было душно и тошно. Майка липла к телу, хотелось сбежать. А на улице завывал свои песни ветер. Хотелось мерзнуть.
Часы показывали около 4, когда я выбралась из-под жаркого одеяла. Зимой в такоe время властвует ночь. Улицы не освещены оконным светом вовсе. К тому же в воскресенье. Впрочем, мне было все равно на тех, кто спит. Мне хотелось дышать во всю грудь. Холодом.
Когда стоишь на мосту, ощущение ночи расплывается. Машины не знают время. Усатые дяди-дальнобойщики не знают сна. Холодный воздух врезается в лицо. Идеальное место, если не хочешь вспоминать о течении дней. В зимние дни это свойство особенно завораживает. Прелесть же зимы - она не дает тебе забыть о реальности, но и не заставляет думать о ней. Этa странная пелена прохождений "между". Если ты хочешь не вспоминать, но и забывать не желаешь, то тебе прямиком в зиму. Дать себе возможность отдышаться.
К чему я все это? Сегодня я сделала остановку. Тут: на мосту. В это зимнее не_до утро. И теперь мне хочется реветь. Ирония этого моего "между". Прости меня, моя я.
365-ый оказался не пределом. Мои планеты не нашли меня. Заданный курс оказался неверным. Может быть, что-то сбилось на молекулярном уровне? И какая-нибудь девчушка уповает на бесполезное "счастье" в ее жизни. Мое счастье.
А ты уверен, что Мистер Удача вернет все на свои места. Но знаешь, что я тебя скажу? Глупо надеяться на справедливость. Без чуда уже не обойтись.
Не мешало бы мне, поучиться мягкости, слабости, что ли. Да поменьше бы болтать, как и ранее. Как-то уж больно дискомфортно мне от этих попыток стать общительней. Не мое это. Вот и все.
Хочешь, я расскажу тебе о действительности? Мужчины боятся меня - это факт. Наверное, именно потому, ты меня и цепляешь, что стоишь стойко и непринужденно. Но когда ты решишься сдаться, скажи, останется ли это притяжение? Я так боюсь остыть. Я так боюсь... Остыть.
Появилась, расцвела в руках, манила, находясь рядом, ласкалась котёнком, тёрлась о ноги, целовала ладони. Ты. Нежность моя, дымка над океаном, у горизонта – женчужно-розовая, выше – перьями Жар-птицы до лазури. В ультрамарин. Знаю тебя такой, видел.
Розовые очки – это заразно. Они передаются визуально-чувственным путём. И тут же возникают "спасатели", порывающиеся лечить. - Хотите избавиться от этого недуга? - Нет. - А придё – ё - ётся, - скрипят голоса петлями дряхлых шкафов. И я стал срывать их. Сам. Мои цветные стёклышки. На опережение. Чтобы не было снова больно. Это комплексы, конечно, я во всём давно разобрался. И справлюсь. К концу жизни точно. Я научился видеть тебя без них. Даже без них. Нежная моя… Моя. Не обижайся. Это не лирический герой сейчас говорит – я. Да ты и так знаешь, что не существует никакого лирического героя. Писатели придумали его для собственного оправдания. Да и это мне… – что трансформаторная будка.
Прижму тебя к груди. Подожду, пока успокоишься и перестанешь вырываться и расплачешься от наступившего, ожидаемого бессилия. И не будет больше футэ, потому что не будет расставания.
Поразительно: от горя худеют. Будто все эти "беды" не желают более оставаться в пределах этого тела. Тесно им. Только отчего меньше становится лишь складочек на коже, да впалые щеки совсем не радуют глаз? А бед не меньше. Ничуть.
От горя дурнеют - это факт. Только отчего же худеют, так и не пойму..
Сегодня - боль в мышцах и 20 капель корвалола в маленькой полу-прозрачной чашечке. Дважды. Пару звонков о том, что никуда сегодня не пойду и сонливость сбивающая с ног. Пару улыбок себе, глядя в зеркало.
Все не так уж плохо, ведь права, не плохо. Это просто усталость, не более. Ведь так? И я непременно поправлюсь/исправлюсь или что там еще принято говорить?
А пока буду делать глупые открыточки да подарочки. И ждать истечение 250-ти дней.
Спасибо вам, Холода, за эти многочисленные слои одежды, которые так выгодно скрывают мою болезненную худобу. Спасибо вам, Холода, за то, что бледность моя уж не бросается так в глаза.
Спасибо за эту отсрочку. Кто знает, может успею я оправиться к концу зимы.
Знаете, если не считать все эти нюансы насморков, температур, горьких микстур и неприятных процедур, то болеть я очень даже люблю. Хорошо вот так вот одной, сидеть на столе подле окна и всматриваться в прохожих. В чужих, незнакомых, но тем самым и привлекательных для меня людей. Именно своей отдаленностью. Именно отсутствием близости. Именно дистанцией.
Правда, по ночам особенно плохо, когда безудержный кашель рвется из грудной клетки куда-то вовне. Но даже с этим можно бороться, если на ночь выпить молока и ложку "Бальзама". А когда совсем уже невозможно уснуть, то можно взяться за книгу в тонком, хрупком переплете и мять ее, поглощая жадно усташими глазами каждое слово. Или же просто неустанно смотреть в потолок. Иногда это спасает от лишних мыслей. А главное, знаете, это то, что тебя непременно стараются оставить в покое. Это, пожалуй, самое лучшее, что может быть.
Устала от пробок, от сводок, от теленовостей. От болтовни. От ругани соседей, да криков мамаш во главе с ироничными папашами. Устала от магазинов, от суеты, от транспортной толкотни. От митингов, от разговоров о политике, от воображал и тихонь слившихся со столом. От прихотей сестер, от советов "мудрецов" и возни наглецов. От взглядов, от красоты, от мнимой чистоты. От беготни. Устала я. Словно и не было всех этих долгих дней тишины.