«Я строю мысленно мосты,
Их измерения просты.
Я строю их из пустоты,
Чтобы туда идти, где ты.
Мостами землю перекрыв,
Я так тебя и не нашел.
Открыл глаза, а там обрыв,
Мой путь закончен, я пришел».
В.Г.

---

Нет смысла говорить вслух «я хочу», если ты не собираешься ничего делать. Оставь себе, при себе, как нежное, трогательное, но не придавай звучанию, гони прочь других от этого.

---

Я снова «слишком много думаю». А это значит, что система дала сбой. Пора латать раны. Или вести себя на бойню, как непригодную материю.

---

Он пообещал мне меня. Это было лучшее признание, на мой взгляд. Хоть я в него и не поверила.

---

А мне не противно, нет. Когда я такая грубая, черства и прямая — это я, чего уж тут стыдиться?!
Чуть размякшая — совсем не я, подмена; неестественный, безвкусный, бесхребетный заменитель.
Вот от этого меня начинает тошнить. Рано или поздно. Рано.

---

И тот, кто сумел вступить в словесное сопротивление, заступиться за себя — будет вознагражден.
Мне кажется, это цитата двух последних недель.

---

И вот, день закончился. И я внезапно осознала, кладя свою голову на подушку, что это был идеальный день. Мой идеальный день от и до: в меру насыщенный, в меру спокойный, по большей части молчаливый, радующий меня хорошими новостями на протяжении дня, безмятежный, гармонично вымеренный и физический неутомимый. И пока ничего дурного не произошло, я ложусь спать. С твердой уверенность, что это был идеальный день. Я хочу запомнить его именно таким.

---

«Она сильнее меня, хоть и кажется будто нет».


Не огорчайся, мой друг. Пожалуйста, не огорчайся. Я буду здесь недолго.

---

Читала статью, что женщины страдают тремя недугами: педофилия, зоофилия и мазохизм. По итогу оказалось, я не страдаю ни одним из них. Я, как пишут в справках (к сожалению не в моих), «практически здорова». Но здорова ли? Что-то сомневаюсь я. Ох, сомневаюсь.

---

У меня есть дурацкая привычка распылять себя на всё и сразу. Если это не происходит, к горлу подступает приступ паники, будто пространство вокруг зажало меня в свои тиски. Мне же нужно всё и в эту минуту: играть на фортепиано, изучать программирование и с легкостью вести беседы о евгенике. Мне нужно искусство, как часть сознания, и логичность тестинга, как разумность. И я непременно должна все успевать, делать всё одновременно, иначе я чувствую себя несчастной. Ох, это чувство постоянной горечи, не съедай меня, пожалуйста. Я же знаю, что изначально обречена на провал, но вселенная, будь немного помягче ко мне, я просто очень хочу наполнить себя хоть каким-то значением.

---

Только от фортепиано не болит голова. Чай ни горячий, ни холодный, ни сладкий, будто неведомое раннее вещество — субстанция — проникает в меня, лечит. Я прикасаюсь к коже и оставляю на ней следы.
Освобождение пространства не помогло — я все равно слишком много думаю. Теперь уже не о прошлом, не о настоящем, не о будущем. О чем-то, что не должно для меня существовать, иметь какого бы то ни было значения.
И когда я вернулась «домой», как мне думалось, в этот дом я внесла запах лака и усталости.
Я не почувствовала облегчение.

---

Вот интересно, кто оказался значительней:
человек, который сломал к чертям твои убеждения и «построил теплицу» для взращивания новых,
или же тот, кто пришел после и остался?

---

Услышала слово «мы», и, вздрогнув, застыла как парализованная.
Сколько еще я буду соотносить себя только с собой?!
Сколько?

---

Немного лирики.

Всегда есть люди, о которых не говорят вслух. Будто бы их и вовсе нет.
В моей жизни был (есть) такой человек, которого очень страшно было терять. Не потому что привязан, не потому что он делал тебя счастливым или делал тебя собой. А потому в любой другой вселенной, в любой другой альтернативной системе вы были бы неплохим тандемом, с отдельными сольными программами. Просто сетуешь на то, что ты — это ты, и вы не сошлись в системе координат. Я никогда не смогу избавится от этого.

---

В идеале я хотела бы быть Достоевской Еленой Жанновной. Но приходится довольствоваться тем, что я Елена.

---

Иногда мне кажется, что человек с нереализованной энергией горит неустанно, непрерывно, от него так и веет жаром, но он так и не сгорает.
А я сгораю. Или уже сгорела. Пока еще не поняла.

---

---

«..Но стоит только обзавестись привычками, и дни потекут гладко».
Кажется, я нашла микстуру. Как жаль, что не смогу.

---

ПЕЙЗАЖ

Пейзаж с существами-урнами.
Разговоры из дымящегося рта в дымящийся рот.

Они едят:
трюфеля сумасшедшего дома, кусок
непохороненной поэзии,
нашли вот язык и зуб.

Слеза катится обратно в свой глаз.

П.Ц.

---

Мы встретились, чтобы расстаться. Мы здесь чтобы расстаться. Когда-нибудь расстаться, магнетический мой, сотканный из перьев убитых птиц и криков младенцев по утру, но безупречно спокойный, безупречно плавный — запоздавшее великолепие.
В моей голове ты мелькаешь вот уже который день, и, видимо, нет тебя дороже. Я закрываю глаза и слышу как ты, досягаемый, позади меня, шелестишь страницами. Я тебя боюсь, не потому что «тебя», а потому что ощущаю что-то непознаваемое, что-то, от чего мне всегда хочется открыть дверь в пустую комнату, мою белоснежную комнатушку, и войти туда, прежде «отмывшись». За пределами этих стен все блекнет и я осторожно счищаю с руки запекшуюся кровь, словно остатки реальности.
Тебя нет. Это лишь образ, созданный солнцем и чашкой кружки на краю стола. Образ, который, при случае, я кому-нибудь, кто не важен, припишу, пока не успокоится душенька. А после, насытившись, обмякну, создам новый из ветра и хрупких веток вишни. Расстанусь с тобой. Как и предрекала.