Я потеряла то, что так тщательно в себе берегла. Чужие руки, чужие мысли убивают во мне мою чувственность. Каждый человек — штукатур или доктор Айболит. Было бы прекрасно, если бы кто-то оставлял мои раны, вместо того, чтобы залечивать. Просто не прикасался к ним, оставлял эти невидимые узоры такими, какие они есть. Потому что там, на дне вулкана, что-то мягкое и скользкое, прохладное и пульсирующее. Жизненно необходимое.

---

Тонкие конструкции не так уж и тонки. И не так уж и привлекательны, как может показаться.

---

22.

Для мамы я родилась 22 раз. А я начинаю жизнь в который раз.
Грустный день, паршивый день. Никогда не могла понять как можно любить дни рождения.

---

Переплетенные снами.

Мне снился сон, где я не знала куда идти. Спустилась по чердачной лестнице и стояла как вкопанная в знакомых с детства местах.
Где же я? Где мой компас, где это ощущение беззаботности? Где собаки звонкий лай, разговоры до утра в беседке у дома? Где ощущение сытости? Лишь голод, всепоглощающий, животный голод, сжирающий всех моих знакомых, как бесполезные пилюли. Нет, не подумайте, людей для души я берегу, облагораживаю от частных встреч, от разговоров о себе. Остальных я изначально избегаю, чтобы не оставлять свой след, не гадить в душу своей натурой. Я избегаю, насколько это возможно, строптивости своей, чтобы не допустить поглощения.
А после захожу дальше, глубже, и, вязну в холодной пучине обволакивающей меня. Я открываю глаза, я по пояс в холодной воде, силюсь понять что же было между «домом» и «рекой», как же очутилось здесь мое тело? Отвергаю символичность.
И вижу, он пришел. Вот так вот, из неоткуда. И реки не стало. Напел ту самую песню, что пел мне год назад в своих четырех. И стало совсем беспокойно, потому что я словила себя на обмане, я ощущала всем своим существом «сон». И вот я снова здесь, не могу уснуть, пишу все эти строки вспоминая тебя, именно тебя, от корки до корки впервые за последний год. Я остаюсь. И оставляю попытки уснуть, чтобы еще раз осознать масштаб произошедшего.

---

«Я хочу прийти к Вам домой, что­бы Вы со мной поговорили и рассказали историю Вашей жизни».

---

Сама себе доктор, вектор, счастья кусок, горе-яма.

---

Лирические ночи. Чтение стихов. Дубль второй. Проза.

…когда вам шепчет в ухо молодость чья-то.
Что-то шепчет, касаясь всеми своими губами,
сопровождая какие-то слова теплым дыханием,
слегка щекотно и так приятно, что слушал бы. Но слов не разобрать.
Сам процесс настолько… и дыхание проникает настолько…
А там еще смеются.
Это же, оказывается, анекдот.
«Ну, — говорят вам, — смешно, правда?»
«Еще как, — говорите вы, краснея. — А нельзя еще раз концовку?»
На вас смотрят удивленно, и опять в ухо губами, касаясь,
и вы теряете сознание.
Будь в вашей власти, вы втянули бы в ухо это все…
Вы силитесь понять, а вам смеются вновь тихонько и повторяют, чтобы вы поняли.
«Нет, не доходит» — говорите вы в надежде.
«Я третий раз не буду даже для тупых. Сатирик называется! Вы никого не смешите, кроме себя».
Я да, я не виноват, я не расслышал.
«Глубже в ухо я уже не могу. Купите аппарат, чтобы понимать хотя бы, что вам говорят в ухо».
«Я понимаю по губам, — ответил я. — Но ваши губы следует прижать к моим и говорить.
Я клянусь, я разберусь, я все пойму. Я не тупой, я просто одинокий».

М.Ж.

---

Посторонние запахи мешают жить, посторонние люди мешают дышать. Лишь звуки не утомляют.
Я оказалась в каком-то эпицентре событий, проносящихся мимо меня. Не то чтобы тошнит от внезапного внимания, от людей, которые проявляют ко мне искренний интерес, нет, просто как-то дискомфортно что ли, переглядываться, что-то отвечать, куда-то идти, чтобы там, отдышавшись, с кем-то выражаться себя в словах — худшее из средств в познании.
Тогда как люди — худшее средство для счастья. В моем случае так точно. Я несу какую-либо ценность (если она существует хоть в какой плоскости) лишь до тех пор, пока дистанционно наблюдаю за другими, не теснюсь в одной нише. С кем-то я всегда замедляю ход, не важно в каком темпе живет выбранный мною объект. А после становится страшно, уличив себя в подмене внутреннего беспрерывного на внешнюю социальную активность. Итог: побег «от» «к себе» и месяцы отчаяния, из которого с каждым разом сложнее выбраться. Это на подобии морской болезни — укачивает и ты ограничиваешь себя от подобного рода передвижений, но искренне любишь корабли. У меня морской болезни нет, однако «недолюбовным» синдромом обзавелась. Потому я признаю лишь существование муз, которые не умоляют и даже не предполагают приближения.

---

Лирические ночи. Чтение стихов. Дубль первый.

На самом деле, мне нравилась только ты,
Мой идеал и моё мерило.
Во всех моих женщинах были твои черты,
И это с ними меня мирило.
Пока ты там, покорна своим страстям,
Порхаешь между Орсе и Прадо,
Я, можно сказать, собрал тебя по частям —
Звучит ужасно, но это правда.
Одна курноса, другая с родинкой на спине,
Третья умеет всё принимать как данность.
Одна не чает души в себе, другая во мне —
Вместе больше не попадалось.
Одна как ты, с лица отдувает прядь,
Другая вечно ключи теряет.
А что, я ни разу не мог в одно это всё собрать?
Так Бог ошибок не повторяет.
И даже твоя душа, до которой ты
Допустила меня раза три через все препоны,
Осталась тут, воплотясь во все живые цветы
И все неисправные телефоны.
А ты боялась, что я тут буду скучать,
Подмены сам себе предлагая.
А ливни, а цены, а эти шахиды, а Роспечать?
Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая.

Д.М.

---

Принять себя — самое сложное из человеческого. Есть вероятность пропустить что-то важное во вне, кого-то важного, углубившись.
Но разве возможно «увидеть», если к самому себе я буду стоять спиной?

---

Тчк.

О невозможности и невозвратности.

---

V

У пророков не принято быть здоровым.
Прорицатели в массе увечны. Словом,
я не более зряч, чем назонов Калхас.
Потому прорицать — все равно, что кактус
или львиный зев подносить к забралу.
Все равно, что учить алфавит по Брайлю.
Безнадежно. Предметов, по крайней мере,
на тебя похожих наощупь, в мире,
что называется, кот наплакал.
Какова твоя жертва, таков оракул.

VI

Ты, несомненно, простишь мне этот
гаерский тон. Это — лучший метод
сильные чувства спасти от массы
слабых. Греческий принцип маски
снова в ходу. Ибо в наше время
сильные гибнут. Тогда как племя
слабых — плодится и врозь и оптом.
Прими же сегодня, как мой постскриптум
к теории Дарвина, столь пожухлой,
эту новую правду джунглей.

(с). И.Б. «Прощайте, мадемуазель Вероника»

---

Тревожно мне.
Re1ikt – Рэкі пад ільдом

---

Незнакомцу*

Каждую ночь я слышу как сокращается меж нами расстояние.

---

Влю(бле)на.

Песня муз.


О боже мой, вокруг столько муз, всё вьются и вьются надо мною. Разве возможно уснуть будучи в возбужденном сознании?!
Такие прекрасные человеческие фигуры мелькают в моей голове в своих самых причудливых формах. Их естественность, жизненность прельщают меня, наличие дистанции дает возможность рассмотреть их досконально, запомнить образ, очертания, линии, [влюбиться], танцевать до утра. И сон, которого я так жаждала сегодня, так нетерпеливо ждала, нынче станет горе-разлукой, прервет этот диалог, который, боюсь, что завтра с трудом буду воссоздавать, ведь он обещает исчезнуть.

---

Письмо другу.

Полголовы и немного «недоеденного» счастья

Твой самый синий и самый холодный адресат.

---

Пожалуйста, перестань болеть, я устала ссылаться на свое безделье, устала заканчивать не начав. Не климат портит человека, не сводки новостей делают его характер скверным. Несчастья не приходят с повышением курса валют или падением неба. Духовная пища не для богов.

---

«Принять в себя нового человека, особенно его страдания, а главное — борьбу, которую он ведет, — ведь это нечто прямо противоположное родам». Ф.К.

---

Всё очень просто.





И закрыли тему.

---

Ну же, ну..

Вывод №6. Нужно снова взять себя в руки и заняться собой, не отвлекаться на посторонние, совсем не обязательные объекты. Этим я только сбиваю себя и свой ориентир, слышу в голове голоса, полемику, которая ни к чему хорошему не приведет. Только я и окружающие вещи — гармония во влюбленности в пространство.