Великолепная женщина.

«Прежде всего: что же такое женщина? «Tota mulier in utero: это матка», — говорит один. Между тем об иных женщинах знатоки заявляют: «Это не женщины», хотя у них, как и у всех остальных, есть матка. Все согласны признать, что в роде человеческом есть самки; сегодня, как и когда бы то ни было, они составляют примерно половину человечества. И все же нам говорят, что «женственность в опасности»; к нам взывают: «Будьте женщинами, останьтесь женщинами, станьте женщинами». Значит, не всякое человеческое существо женского пола обязательно является женщиной; для этого нужно приобщиться к находящейся под угрозой таинственной реальности, которая и есть женственность. Ее что, выделяют яичники? Или она застыла где-то на платоновском небосводе? И довольно ли шуршащей юбки, чтобы спустить ее на землю?..
-//-//-
..У женщины есть яичники и матка — эти специфические условия определяют ее субъективный мир; некоторые охотно утверждают, что она мыслит своими железами. Мужчина величественно забывает, что и в его анатомии есть гормоны».

Симона де Бовуар

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Какие параллели не проводи, всегда прихожу к одному и тому же:



Не важно, разделяя ли жизнь на «мое» и «кого-то еще, относительно меня» или же разделяя меня «напополам: внутреннее и внешнее» все всегда именно так — общая формула моего бытия.

---

И снова подавляю, страшной силой. Я, знаете, как собака: чую чей-то страх и лаю с большей силой. Отталкиваю. Я более не в силах терпеть, но мне стало так сложно говорить: «Знаешь, мы совсем не то, что тебе кажется. Я совсем не то, что ты видишь и не пригодна в тому, что ты воображаешь». В действительности — ничего нет, но иллюзорная составляющая человеческое нутро уже сделала свое дело — накрутила, надумала. Я очень устала от этого, правда.
Каждое утро, открывая глаза, как фантом, какие-то чувства, какие-то мысли, воспоминания всплывают все отчетливей. Ни «кто», а «что» — то, что было раньше. Как будто я должна помнить о том, что я упустила и к чему уже вернуться нельзя ни при каких обстоятельствах. Травись до конца жизни детализированной — бесполезное из свойств, надо сказать, заставляющее то пускаться в пляс, то «придаваться» конвульсиям. Я не знаю сколько еще выдержит мое тело, ясно одно, это будет продолжаться до победной. Грустной, победной точки опоры — окончательной точки не_возврата. Точки.. Точки. Страшно подумать, куда меня снова привели мысли.

---

Полный социальный нуль.

---

Мой талант на словах все упрощать, доводить до идиотизма, погубит меня. Нельзя все в этой жизни сводить на нет, говорить о том, что это естественные жизненные коллапсы. Это не правда, что мне совсем уж все равно. Я не настолько бесчувственное ничтожество, правда. Как и то, что я совсем не знаю что мне делать с собой. Я совсем не знаю себя, я так долго не слышала, закрывала уши руками, не лезла слишком глубоко, на дно колодца, что упустила нить. Или, может быть, это такой странный жизненный процесс — чем ближе к себе, тем дальше от себя: «Свой путь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу». От этого становится страшно, потому что мне кажется, что я где-то не там. Потому что мне кажется, я подозреваю себя в обмане. Я нахожусь на той стадии отчаяния, на которой еще не была никогда: что-то внутри меня переворачивается и я улыбаюсь, строю эту странную нервную гримасу. Я чувствую, что перемены где-то здесь, дышат мне в затылок. Как будто вот-вот что-то обязательно произойдет. Что-то неизбежное. Я полагаюсь лишь на то, что мне это поможет стать ближе с самой собой.

---

Я хацеў бы спаткацца з Вамі на вуліцы
У ціхую сінюю ноч
I сказаць:
«Бачыце гэтыя буйныя зоркі,
Ясныя зоркі Геркулеса?
Да іх ляціць наша сонца,
I нясецца за сонцам зямля.
Хто мы такія?
Толькі падарожныя, — папутнікі сярод нябёс.
Нашто ж на зямлі
Сваркі i звадкі, боль i горыч,
Калі ўсе мы разам ляцім
Да зор?»

Максім Багдановіч

---

Сегодня, читая одного довольно самоуверенного, и даже в некоторой степени самовлюбленного, но отчаянного, разочарованного человека, жаждущего мягкости, сладости, искренности, нашла очередное разъяснение себя самой, на один шаг стала глубже. Наконец нашла тот самый ответ, тот самый, необходимый: мое странное, трудно объяснимое отношение к сексу, это очевидное отвержение имеет более простую семантику, чем я слагала ранее. В общем, если говорить совсем просто, плавая на поверхности, то мысль, пришедшая мне в голову, может решить если не все, то многое.
Секс — попытка чувствовать. Это порыв, это не подчиняется мыслительному процессу. Т.е. если чувства к человеку не возможны, то как можно ощущать «влечение»? Или возможно ли испытать влечение к тому, к кому нет чувств? В моем представлении нет. А если к этому прикрепить связку «общечеловеческой доступности», открытости и коммуникабельности, то дальнейшие пояснения и не требуются. Это же открывает завесу над тем, почему секс, в моем понимании, также вряд ли возможен с человек, знакомство с которым произошло только на формальном уровне, если вы понимаете о чем я. Хотя теоретически я не отрицаю такую возможность, момент несущий гордое звание кайроса.
Нужно с кем-то обсудить это, да.

---

Интересное новое ощущение — от близлежащих людей не тошнит. Кажется, я научилась новому качеству — «переносить кого-то рядом». Во всяком случае, третий день как к 3 молодым особам, из квартиры №2, я не испытываю отвращения. Милые девочки-максималистки, без умолку говорящие то на белорусском, то на русском и не сужающие мои внутренние, закрытые пространства. Т.е. я здесь, но не здесь. И никто не заставляет меня выныривать — это чертовским приятно. Как и вообще любая легкость, любое действие так или иначе касающееся другого объекта, не ограничивающее человека в его привычной интерпретации.

---

И тысячи лет здесь ни при чем.

---

Оправдали хамство и подоплеки. Всегда эта презумпция невиновности, терзающая меня. «Обвиняемый не виновен до тех пор, пока не доказано обратное». Неправда все это. Во всяком случае не здесь и не сейчас. «Виновен!» — кричит мое подсознание. «Виновен!» — кричит мое сознание. «Виновен!» — кричит оправданный. «Виновн-а!» — кричу я. Пожалуйста, больше ни слова в мою защиту. Пожалуйста, больше ни слова. Не ворошите.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Поздно думать о бессмысленности, нужно продолжать идти.

---

Говорить бесполезно, как и думать. Десять раз провернула, аж разболелась голова. Ощущение подобно тому, как натираешь ноги при долгой ходьбе, только это происходит в голове: будто стенки черепа трутся о мозги (или что-то там). Так фигурально и так похоже на правду.
Не знаю даже, но когда случился ты, все было как-то иначе, не так как раньше. Эксперимент удался. Или просто требовался факт самого эксперимента (я пока не разобралась). Глупость моего поведения имеет оправдание, о котором я, разумеется, не сказала вслух. Представьте себе человека в пустой комнате. В пустой комнате, за закрытой дверью, с закрытым внутренним пространством. Странный немыслимый комфорт и уют охвативший все сознание и тело. И тут, разом, кто-то, кого ждут, но не очень скоро, врывается без стука. И ты, весь в своем неглиже, до тех пор, пока не понял, что рад этой неожиданной встрече, чувствуешь себя застигнутым врасплох. Примерно так настигал меня каждый его выброшенный в ухо вопрос. И, как правило, человек растерянный, застигнутый врасплох, я от неожиданности выплевывала, «ляпала» (да-да, именно так) первое, что подворачивалось. Не первое пришедшее в голову, не ложь, не правду. А глупость несусветную. И после, считая тебя гением или богом (тьфу), не надеялась, что ты осознаешь нелепость ситуации. Была права во всем, кроме того, что ты гений. Нет, я не принизила его интеллектуальные способности, просто гениальность исчезла или в нем не оказалось чего-то существенно важного, мне необходимого. А может, просто во мне чего-то не достает, как в постном блюде, вкуса что ли. Никаких бурей, лишь глади морские.
Я просто, пожалуй, ошиблась, мой северный друг. Ошиблась в себе: не думаю, что смогу. Не смогу. Но я до сих пор силюсь понять: откуда взялось это притяжение. Немыслимое, несусветное, необъяснимое «притяжение» к абсолютно чужому человеку, без свойственного мне отвращения?
Ладно, что уж там. Так ли важно это знать?! В конце концов я не найду ответа и вернусь к тому, что это просто плод подкормленной фантазии в период истощения ума. Безделье. Нужно снова заполнить себя до краев, чтобы стало подташнивать, снова.

---

«При малейшем приближении к малейшей реальности меня опять всенепременно занесет и я безудержно стану рваться к одиночеству». Ф.К.

---

Все «любовные драмы» я решаю одним взмахом руки: если меня пытаются ограничить «пленом», я разворачиваюсь и ухожу. Ибо она (любовь) по своему существу не может стать наслаждением, коли я не смогу наслаждаться своим неумолимым и целостным. Своим. Отдельным. Безотносительным человека.

---

Нет, я не человек, я — робот. 2 минуты отчаяния и я снова в порядке. Можно подумать, что люди в моей жизни лишь декоративные элементы. Но нет, это не так. Просто конкретика, даже негативного окраса, приносить мне спокойствие. Вся истерия вытекает из лучших традиций незнания и догадок. В общем говоря, я так и не сумела научиться прожевывать и проглатывать красивое, надуманное, напротив, меня это заступоривает, не дает возможности идти дальше, а мне так важно идти. Но теперь всё стало на свои места и мне, как всегда, так жаль потраченного времени на затравленные депрессивные дни. Последствия-то необходимо будет расхлебывать непосредственно в этом "сейчас". Ох. Глупая моя голова.

---

Вопиющий эскапизм.

---

Вывод №1. Я стараюсь как можно меньше говорить, как можно меньше делать того, что могло бы беспрекословно отобразить мой характер. Конечно, все спрятать невозможно, но сбить с толку — да. При чем это не специально, а машинально. А все почему? Просто я не хочу, чтобы меня запоминали. Чтобы запоминали именно меня. Так проще после свернуть свои манатки и отправиться дальше, в свое любимое свободное плавание.
Вывод №2. В Питере невозможно дышать, спать, жить. Совершенная непереносимость. Я каждый раз оказываясь здесь, словно испытываю себя, ставлю очередной неудачный эксперимент, результат которого заведомо известен. Тошнотворный синдром, резкие движение, поблекшие люди. Возвращаясь домой, начинаю любить и наслаждаться городом, таким спокойным и уютным.
Вывод №3. Любовь. О моих сложных взаимоотношениях с этим чувством все наслышаны. Мой «слишком здоровый подход» к чувствам вечно всех сводит с ума, а если и нет, значит человеку удалось убедить себя в моей скучной натуре и сбежать «до», что, впрочем, весьма недурной вариант, ведь в выигрыше остаются оба.
Вывод №4. О сожительстве. Я с трудом представляю как можно долгое время с кем-то, совершенно чужим, сосуществовать в одном пространстве. Т.е. я к своим-то не ко всем могу привыкнуть, живя с ними всю сознательную и несознательную, что уж говорить о постороннем человеке, внезапно вошедшем в жизнь. Какая-то белиберда этих совместных и несовместных.
Вывод №5. Зеркальные отражения. Я заведомо начинаю предвзято относиться к тем, кто является тем, чем я была раньше. Раздражаюсь, смеюсь, иронизирую. «Плохая копия меня», потому что обязательно в них найдется то, до чего ты так боялся дойти и не дошел. Это не правильно. Мне же не указывают на то, каким образом я должна генерировать в пространстве и вообще должна ли. Но тем не менее, эта излишняя болтливость, которая доходит до идеатизма, «социальная проституция» (в общем как хотите, так и назовите), говорит то ли о глупости, то о желании, чтобы тобой «восхищались», вытаскивая на поверхность факты, которые в любом случае не сыграют тебе на руку. Или открытым текстом говорить «Ревнуй меня. Смотри какая я», вытаскивая на интернет-площадки переписки с друзьями о том, какая/-ой идеальный. Впрочем, данное свойственно только женской половине человечества, мужская найдет повод похвалить себя сама.
Вывод №6. Нужно снова взять себя в руки и заняться собой, не отвлекаться на посторонние, совсем не обязательные объекты. Этим я только сбиваю себя и свой ориентир, слышу в голове голоса, полемику, которая ни к чему хорошему не приведет. Только я и окружающие вещи — гармония во влюбленности в пространство.

---

Уйма противоречий.

«Когда ты один, с тобой ничего не случится — точно так же, как нельзя, например, лежа на полу, упасть?»